Места и время дислокации отрядов специального назначения (1981–1989). Газнийский батальон - Kotya67 — LiveJournal Какая война

(краткая военно-историческая справка)

…Сделать то, что выполняли спецназовцы в Афганистане, под силу только беспредельно мужественным и решительным солдатам. Люди, служившие в батальонах спецназа, были профессионалами самой высокой пробы.

Генерал-полковник Громов Б.В.
(«Ограниченный контингент»)

Во время ввода советских войск в Афганистан, кроме уже находившегося здесь 154-го «мусульманского» батальона в составе 40-й армии было и другое подразделение спецназа - 459-я отдельная рота, укомплектованная добровольцами из 15-й бригады спецназа ТуркВО. В роте было четыре группы, положенные по штату и первоначально отсутствовала бронетехника (подчинялась рота разведотделу 40-й армии). Эта рота была первым подразделением, участвовавшим в боевых операциях в Афганистане. На начальном этапе она проводила свои операции по всей территории страны. Первую операцию спецназа в «афганской войне», провела группа капитана Сомова.

Кроме этого подразделения, в 1980-81 г.г. к ведению разведки и реализации разведданных привлекались группы «мусульманского батальона», который к тому времени был уже на территории Советского Союза. Офицеры батальона также занимались подготовкой военнослужащих общевойсковых и воздушно-десантных подразделений для выполнения спецзадач, так как штатных разведподразделений не хватало.

Учитывая эффективность действий спецподразделений, продемонстрированную за этот период, было решено усилить спецназ 40-й армии. С конца 1981 года начинается широкомасштабное применение частей спецназа в Афганистане. В октябре 1981 года было введено два отряда: 154-й (бывший «мусульманский батальон», в Афганистане получил условное наименование 1 омсб) на север страны в Акчу, провинция Джаузджан, и 177-й (второй «мусульманский батальон» на базе 22-й бригады спецназа Среднеазиатского ВО, в Афганистане - 2-й омсб) в Меймене, провинция Фарьяб – на северо-запад.

Отряды вначале занимались в основном боевыми операциями по обеспечению безопасности районов, прилегающих к советско-афганской границе. В 1982 году, после ввода в северные провинции Афганистана мотоманевренных групп погранвойск, отряды были переброшены в центр страны: 1-й батальон в Айбак, провинция Саманган, 2-й – в Руху в Панджшере, провинция Каписа, а через год – в Гульбахор, провинция Парван.

Кабульская рота выполняла боевые задачи, в основном, в районе Кабула и провинциях, граничащих с Пакистаном.

Подготовкой военнослужащих к службе в Афганистане занимался учебный батальон бригады спецназа ТуркВО в Чирчике. Наводчики-операторы, механики-водители БМП, водители БТР, приходили из общевойсковых учебных частей, другие специалисты – из учебного полка в Ленинградском ВО. В 1985 году, дополнительно к учебному батальону в Чирчике, для подготовки сержантов и специалистов был сформирован учебный полк спецназа. Эти две части готовили военнослужащих только для службы в Афганистане, через который прошло большинство офицеров этой части.

К 1984 году стало ясно, что главная задача спецназа состоит в создании барьера на пути снабжения мятежников оружием, боеприпасами и материальными средствами из Пакистана и частично Ирана. Поэтому весной 1984 года была проведена передислокация частей спецназа к Пакистанской границе и увеличено количество батальонов: 1-й батальон переброшен из Айбака в Джалалабад, провинция Наргархар, 2-й в н.п. Паджак, под Газни, провинция Газни. В феврале 1984 года был введен 173-й отряд (в Афганистане – 3-й омсб) от 12-й бригады Закавказ.ВО в р-н Кандагарского аэродрома, провинция Кандагар.

В апреле 1984 года была проведена операция по блокированию части Пакистанской границы и создана зона «Завеса» по линии Кандагар –Газни-Джелалабад. Началась «караванная война», которая продлилась более 4 лет и сделала спецназ легендой 40-й армии.Выполнение задач по перекрытию границ требовало больших сил и поэтому в конце 1984 – начале 1985 года спецназ был усилен вдвое.

Осенью 1984 года в Калагулай, под Баграмом, провинция Лагман, ввели 668-й отряд (4-й омсб) от 9-й бригады спецназа Киевского ВО. В начале 1985 года дополнительно введено три отряда: от 16-й бригады спецназа Московского ВО под Лашкаргах, провинция Гильменд, встал 370-й отряд (6-й омсб), от 5-й бригады Белорус.ВО – в Асадабад, провинция Кунар, 334-й отряд (5-й омсб), от 8-й бригады Прикарпат.ВО – под Шахджой, провинция Зобуль, 186-й отряд (7-й омсб). Кроме этих батальонов, прямо в Афганистане был сформирован 411-й отряд спецназа (8-й омсб), вставший на иранском направлении, около Фарахрутского моста на трассе Шинданд – Гиришк; 4-й батальон из под Баграма перебросили в кишлак Суфла, на трассе Гардез-Кабул, недалеко от Баракибарак, провинция Кабул.

Все отряды были сформированы по образу «мусульманского» батальона, с некоторыми изменениями в организационно-штабной структуре. Эти восемь батальонов были объединены в две бригады, штабы которых ввели в Афганистан в апреле 1985 года. В 22-ю бригаду спецназа (из Среднеазиатского ВО), вставшую под Лашкаргах, вошли: 3-й «Кандагарский», 6-й «Лашкаргахский», 7-й «Шахджойский» и 8-й «Фарахрутский» батальоны. В 15-ю бригаду (из ТуркВО) в Джелалабаде входили остальные батальоны: 1-й «Джелалабадский», 2-й «Газнийский», 4-й «Баракинский» и 5-й «Асадабадский». «Кабульская» 459 – я рота осталась отдельной.

Все батальоны дислоцировались большей частью недалеко от пакистанской, и, частично, иранской границы, действуя на 100 караванных маршрутах. Они препятствовали проникновению в Афганистан новых отрядов мятежников и караванов с оружием и боеприпасами. В отличие от других батальонов, 5-й «Асадабадский» батальон действовал, в основном, в горах провинции Кунар, против баз, учебных центров и складов мятежников.

Всего к лету 1985 года в Афганистане было восемь батальонов и отдельная рота спецназа, которые могли, одновременно, выставить до 76 разведгрупп. Для координации деятельности частей спецназа в разведотделе 40-й армии был создан Центр боевого управления (ЦБУ) в составе 7-10 офицеров, который возглавлял заместитель начальника разведки по спецработе. Такие ЦБУ были и в бригадах, и во всех батальонах спецназа.

Несмотря на все усилия, спецназ перехватывал 12-15% всех караванов из Пакистана и Ирана, хотя некоторые батальоны ежемесячно уничтожали 2-3 каравана. По словам самих спецназовцев и данным разведки, лишь в одном из трех выходов спецназ имел столкновение с противником. Но всегда спецназ был морально настроен на победу, благодаря высокому боевому духу своих солдат и офицеров.

После объявления Кабулом в январе 1987 года политики национального примирения и сокращения, в связи с этим, числа боевых операций советских войск, спецназ остался наиболее активной частью 40-й армии и продолжал выполнять свои задачи в прежнем объеме. Исламская оппозиция отвергла мирные предложения, и поток караванов из-за границы еще более усилился. Только за 1987 год подразделения спецназа перехватили и уничтожили 332 каравана. «Караванная война» продолжалась до начала вывода советских войск из Афганистана.

В мае 1988 года части спецназа одними из первых покинули афганскую землю. Было выведено: штаб 15-й бригады и три батальона («Джелалабадский», «Асадабадский», «Шахджойский») с юго-востока Афганистана. Два других батальона 15 бригады («Газнийский», «Баракинский) были переброшены в Кабул.

В августе 1988 года вышли три батальона 22-й бригады с юга и юго-запада («Лашкаргахский», «Фарахский», «Кандагарский»).

К осени 1988 года в Афганистане осталось два батальона и отдельная рота (все в Кабуле), которые до конца вывода 40-й армии выполняли боевые задачи по прикрытию столицы и прилегающих районов. Вышли все эти части в феврале 1989 года в числе последних.

Из-за отсутствия полной информации не представляется возможным дать подробный анализ боевой деятельности каждого батальона спецназа. Но известно, что спецназ уничтожил за годы войны свыше 17 тысяч мятежников, 990 караванов, 332 склада, захватил в плен 825 мятежников. По некоторым данным, иногда подразделения спецназа давали до 80% результатов боевой деятельности всей 40-й армии, составляя от общей численности советских войск в Афганистане только 5-6%. О накале борьбы говорят и цифры потерь: в 22-й бригаде погибло 184 человека, в 15-й – около 500 человек.

Печальную известность получил случай в апреле 1985 года в Мараварском ущелье провинции Кунар, когда погибло две группы 1-й роты «Асадабадского» батальона. Иногда группы спецназа погибали полностью, в воспоминаниях Б.Громова упоминается о трёх таких случаях за 1987-88 г.г.

За героизм и мужество 6 военнослужащих спецназа были удостоены звания «Героя Советского Союза» (из них 4 человека получили это звание посмертно): рядовой В.Арсенов (посмертно), капитан Я.Горошко, младший сержант Ю.Исламов (посмертно), лейтенант Н.Кузнецов (посмертно), старший лейтенант О.Онищук (посмертно). Сотни разведчиков получили ордена, тысячи – боевые медали.

Интересна оценка деятельности спецназа в Афганистане американскими специалистами. Так, в статье Дэвида Оттауэля в «Вашингтон пост» за 6 июля 1989 г. пишется, что «…Советский Союз оказался способен проявлять чрезвычайную гибкость в приспособлении Сил специального назначения к задачам операций лёгкой пехоты…» и далее: «…единственные Советские войска, которые воевали успешно – это силы спец. назначения…»

В сложной ситуации, сложившейся вокруг СНГ после развала Советского Союза, возрастает роль частей спецназначения в защите интересов содружества в ближнем зарубежье, с использованием афганского опыта.

КАПЧАГАЙСКИЙ БАТАЛЬОН

Особое задание

В 1981 году был издан приказ начальника Главного разведывательного управления и Генерального штаба о создании отряда специального назначения с пунктом дислокации в г. Капчагай Среднеазиатского военного округа. Одновременно была создана и приступила к работе комиссия из ГРУ и разведуправления по формированию войсковой части 56712. Помимо того, что требовались национальные кадры, в обязательном порядке учитывались:

физическая подготовленность личного состава;

хорошее владение оружием и техникой, которые были на вооружении войсковой части;

подготовленность личного состава в знании языка (в первую очередь - уйгурского, узбекского, таджикского). Поэтому, учитывая предполагаемые задачи, которая будет решать часть, 50-60 % были лица уйгурской национальности.

Первым делом встал вопрос о назначении командира части. Критерии оставались те же, что были выше. В разведуправление приглашали на беседу 4-5 командиров, в том числе и меня.

Немного о себе.

Я, Керимбаев Борис Тукенович, родился 12 января 1948 года в с. Прудки Джамбульского района Алматинской области. После окончания средней школы поступил в 1966 году в Ташкентское высшее командное училище им. В.И. Ленина. Закончил его в 1970 году и был направлен для прохождения службы в ГСВГ (Группу советских войск в Германии). В течение трех лет проходил службу в должности командира мотострелкового взвода. В 1973 году был назначен командиром разведывательной роты. В 1975 году заменился в КСАВО, на должность командира разведроты. В 1977 году был назначен заместителем начальника штаба, позднее - командиром мотострелкового батальона в/ч 52857 в г. Темиртау. В 1980 году был оформлен в 10-м управлении Генштаба для загранкомандировки в Эфиопию в должности советника командира пехотной бригады.

В январе 1980 года я отправлял технику своего батальона в Афганистан, затем убыл получать взамен новую. Возможно, в это время уже решалась моя судьба. Не успел я с техникой прибыть в г. Темиртау, помню, это было воскресенье, как командир части отдал распоряжение: в понедельник в 10.00 прибыть в управлении разведки САВО в г. Алма-Ата. Сменив один чемодан (“тревожный”) на другой, я в назначенное время был в бюро пропусков Штаба КСАВО на пересечении улиц Джандосова и Правды и доложил о своем прибытии дежурному.

В это время на КПП вышел подполковник (его фамилию я узнал позже – Трепак, он был офицером разведотдела). Увидев меня, заинтересовано пригляделся, подошел и спросил:

Откуда вы, товарищ майор? Ваша фамилия?

Узнав, кто я, он схватился за голову. Представьте себе мое состояние в этот момент. Естественно спросил у него:

Товарищ подполковник, скажите, куда меня направляют? Может отказаться?

Однако он мне ничего не сказал, а только периодически хватался за голову с тихими возгласами – "Ой-ой-ой".

После его ухода я в растерянном состоянии простоял, наверное, минут десять, пока в бюро пропусков не прибыл представитель ГРУ ГШ ВС СССР полковник Солдатенко. Он быстро, без всяких формальностей провел меня, чуть ли не за руку в управление разведки на комиссию ГРУ. Здесь я так и не узнал, куда меня хотят направить. Правда был поставлен в известность: комиссия пришла к выводу, что я подхожу, и вынесла единогласное решение об утверждении моей кандидатуры. Когда спросил: “Куда я подхожу?” - они ничего мне не ответили.

Страница 1 - 1 из 13
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | Все

КЕРИМБАЕВ Борис Тукенович

177-й отдельный отряд специального назначения ГРУ ГШ был сформирован в январе 1981 года на базе 22-й бригады специального назначения ГРУ, дислоцировавшейся в городе Капчагай (Казахская ССР).

После усиленной подготовки 29 октября 1981 года отряд был направлен в Демократическую Республику Афганистан, с местом дислокации в городе Меймене (провинция Фаръяб), проводя разведывательные поиски и боевые действия в районе расположения. В январе 1982 года отряд участвовал в войсковой операции под населенным пунктом Дарзоб, затем четыре месяца стоял в нем гарнизоном, проводя разведывательно-поисковые рейды.

В мае 1982 года вернулись в Меймене. В конце мая 1982 года отряд передал Меймене мотоманевреной группе пограничников и ушел в только что освобожденное советским войсками ущелье Панджшер. Здесь отряд выполнял отчасти военно-политическую задачу: нужно было опровергнуть обещание главы оппозиционных формирований Ахмад Шах Масуда, что через месяц ни одного советского солдата не будет в ущелье. Отряд продержался восемь месяцев, хотя и понес за это время в войсковых и специальных операциях тяжелые потери - порядка 40 человек убитыми. Спецназовцы ушли только после того, как с Ахмад Шах Масудом было заключено перемирие.

По выводу из Панджшера отряд дислоцировался в городе Гульбахор (провинция Парван), проводя в городе и окрестностях спецоперации. Подразделения отряда выполняли бевые задачи на перевале Саланг и под Кабулом, защищали Джелалабад и очищали баграмскую долину. С 1984 года отряд воевал в провинции Газни, участвуя в создании зоны "Завеса". В мае 1988 года был переброшен в Кабул, где вместе с 668-м ООСпН и 459-й кабульской ротой СпН выполнял боевые задачи по прикрытию Кабула и прилегающих к нему районов. Эти части вышли из Афганистана в феврале 1989 года в числе последних.

В боевых действиях в ДРА официально назывался: 2-й отдельный мотострелковый батальон.
Потери - 159 человек.

Карен Таривердиев. Зима в Газни

177 ооСпН начал формирование в январе 1980 года на базе 22 обрСпН в г. Капчагай близ Алма-Аты. При формировании использовался тот же принцип, что и при формировании мусбата. Первый командир отряда - майор Б. Т.Керимбаев. Отряд введен в ДРА в октябре 1981 г. Также как и 154 отряд до 1984 года занимался охраной входа в ущелье Панджшер в районе н.п. Руха. В 1984 году отряд переведен в Газни, и приступил к выполнению специальных задач в зоне своей ответственности. Местность, где воевал отряд, была высокогорной. Это налагало определенный отпечаток на тактику действий отряда. Радиус действий разведывательных органов отряда, действовавших на броне, был не более 40-50 километров. Для работы на большем удалении от ППД группы и отряды доставлялись на вертолетах. Отряд применял, как 3 тактику налетов на отдельные склады, так и тактику захватов ^ базовых районов. Также широко использовались поисково-засадные действия. Отряд выведен в Союз в 1989 году, и вошел в состав 2 обрСпН Ленинградского военного округа. Дислоцировался в Мурманской области. В 1992 году скадрован, но вскоре вновь укомплектован личным составом.

Местные особенности

Наш 177 отдельный отряд специального назначения пришел в провинцию Газни весной 1984 года. До этого местом его постоянной дислокации был город Руха, где боевая деятельность батальона была мало связана с его прямым назначением - борьбой с караванами. Обустроившись на новом месте, батальон приступил к выполнению своих основных задач. Однако к зиме 1984-85 гг. боевая деятельность была почти полностью свернута. Произошло это по причине местных климатических условий, к которым мы оказались просто не готовы. Дело в том, что провинция Газни - это о высокогорное плато, с трех сторон окруженное горными хребтами. Причем высота плато в балтийской системе высот составляла около 2 тыс. метров, а сам пункт постоянной дислокации находился на отметке 2 197 метров. Поэтому климат у нас был холодный, часто лежал рыхлый снег, а когда в редкие теплые дни снег таял, то местность мгновенно превращалась в непроходимое болото.
В этих условиях наша бронегруппа просто сидела по брюхо в грязи и отойти от ППД на сколько-нибудь значительное расстояние было для нее более чем проблематично. Само собой разумеется, что и «духовская» автомобильная техника - а основная часть караванных маршрутов, проходивших через нашу зону ответст-венности, была именно автомобильной, - тоже стояла по кишлакам или отсиживалась в Пакистане, и караванные маршруты пустовали. Надежной информации о наличии где-то в нашей провинции складов с оружием и боеприпасами у нас в ту пору не было.

Поэтому вся боевая деятельность отряда сводилась к облету местности с воздуха досмотровыми группами, а редкие выходы на поиск и уничтожение складов ни к чему конкретному, как правило, не приводили, да и проводились они довольно неохотно.
Иными словами, январь-февраль 1985 года мы провели в состоянии своеобразной «мирной передышки», и только с середины марта перешли к более или менее осмысленным боевым действиям.

В составе бригады

За лето и осень 1985 года в отряде сменился почти весь офицерский состав, включая комбата и всех его заместителей. Основная масса офицерского состава отряда до службы в Афганистане не имела, за редким исключением, ни малейшего понятия о специфике действий войск специального назначения. Как я уже упоминал выше, до передислокации в Газни батальон использовался не по назначению, а поэтому и был укомплектован в основном офицерами, пришедшими из пехоты с соответствующим уровнем подготовки и тактического мышления. Начиная с весны 1985 года в батальон, наконец, начали приходить «чистые спецназовцы», большинство из которых имело опыт службы в частях специального назначения, расположенных как на территории самого Советского Союза, так и Германии, Чехословакии, и даже Монголии.
Ситуация с командным составом резко изменилась к лучшему, и дела у отряда пошли в гору. К следующей зиме нам удалось подойти уже значительно более подготовленными, и зима 1985-86 гг. резко отличалась от предыдущей.
Большую роль в этом, на мой взгляд, сыграл и тот факт, что отряд перестал быть отдельным, а был включен в состав 15 бригады специального назначения, штаб которой был сформирован в Джелалабаде под командованием полковника Бабушкина. Эта реорганизация пошла нам на пользу и придала нашим действиям большую осмысленность. Помимо организационных изменений, большую роль сыграло и то, что к осени 1985 года нам удалось наладить отличное взаимодействие с 239 смешанной вертолетной эскадрильей (12 транспортных вертолетов Ми-8 и 8 вертолетов огневой поддержки Ми-24), аэродром которой находился на окраине города Газни. Это сразу же самым благоприятным образом сказалось на всех наших действиях. Мы перестали быть накрепко привязанными к собственной бронегруппе, и радиус наших действий вырос до 150-180 километров.
В условиях нашей сильно пересеченной местности и чрезвычайной плотности минирования, которую применяли «духи» в нашем районе, поход «брони» даже километров на 50-60 от ППД можно было смело приравнивать к подвигу. Причем эти несчастные полста километров «броня» порою проходила часов за 6-8, а то и больше. Развить нормальную скорость можно было только в одном месте - на трассе Кабул-Кандагар, - но там нам делать было нечего. При проводке армейских колонн на юг танкисты и мотострелки так «выметали» кишлаки вдоль дороги, что для нас уже ничего не оставалось. Так что в этих условиях добрые отношения с «воздухом» были нам просто необходимы.

Источник информации

Вторым нашим достижением в деле подготовки к зиме явилось то, что усилиями нашего начальника разведки, старшего лейтенанта Игоря Ящишина, и командира третьей роты, капитана Павла Бекоева, удалось найти чрезвычайно ценный источник информации. Им стала оперативная агентурная группа «Ургун». К сожалению, я забыл фамилии офицеров ГРУ, работавших в ней в то время, но их информация была всегда настолько достоверной, что мы практически ни разу не возвращались пустыми, если вылетали на ее реализацию. Эта группа из трех-четырех офицеров сидела за многие сотни километров от ближайших советских частей в крайне скудных условиях. Но работала так, как и не снилось, к примеру, ОАГр «Клен», работавшей в самом Газни в условиях полного комфорта. С «Кленом» мы тоже часто контактировали, тем более, что до него нам было рукой подать, но реализовать их информации на моей памяти смогли за два года считанные разы.
С начала декабря 1985 в течение полугода все основные наши о успехи были связаны с провинцией Ургун и, соответственно, с информацией, которую нам предоставляли местные агентурщики. И это при том, что наша «броня» в Уpгунское ущелье не могла добраться, что называется «по определению».
В тот район, расположенный в непосредственной близости от границы между Афганистаном и Пакистаном, за девять лет войны, по-моему, ни разу и армейская операция не доходила, не говоря уже о нашей ничтожной (по пехотным понятиям) бронегруппе в семь-восемь БМП и БТР. Большее количество боевых машин мы, как правило, разом не выставляли.
Поэтому можно с полным основанием говорить о том, что своим удачам в этот период войны мы были обязаны агентурщикам из Ургуна и вертолетчикам из Газни.

Декабрьская «страда»

Весь декабрь 1985 года наши разведгруппы довольно успешно били на Ургуне «духовские» караваны. Особо результативными оказались засады в ущелье севернее города Ургун, которые провела 1-я рота под командованием капитана Степанова, и засада 3-й роты капитана Бекоева в районе крепости Гумалькалай - крайней по расстоянию точки, куда могли долететь наши вертолеты.
В первом случае мы захватили около 60 стволов стрелкового оружия, несколько безоткатных орудий и ДШК. Захватили мы еще и ЗИЛ-130, набитый артснарядами и РСами, что называется, под самую пробку. Но боеприпасы пришлось взорвать, потому что поднять их на борт в таком количестве не мог ни один вертолет.
А в районе крепости Гумалькалай, помимо всякого прочего добра, удалось захватить и несколько китайских ПЗРК «Стрела», что, по тем временам само по себе считалось выдающимся результатом. Впоследствии агентурщики рассказали, что в той засаде был застрелен и американский советник, нелегально направлявшийся в Афганистан, но, к сожалению, в темноте и суматохе его труп на месте засады не опознали и никаких документов на этот счет не обнаружили. Поэтому этот серьезный успех 3-й роте в зачет не пошел.
В январе ургунские перевалы, как это и было положено природой, полностью занесло снегом и движение караванов прекратилось. Проведение засад стало бесполезным делом, но о прекращении боевой деятельности, как это было год назад, не могло быть и речи.
В этих условиях необходимо было срочно найти новые способы борьбы с «духами» или, как их сегодня называют, с «боевиками». В этот момент и сказались наши новые преимущества - наличие точной информации о противнике и отлаженное взаимодействие с вертолетчиками.

Подготовка к походу на Ургун

В феврале 1986 года я замещал нашего начальника разведки Игоря Ящишина, находившегося в отпуске. В связи с этим мне довелось принимать непосредственное участие в планировании и осуществлении той операции, о которой я собираюсь рассказать.
В Ургунских горах боевики чувствовали себя полноправными хозяевами. Наших частей в том районе не было, афганская армия и Царандой, если где-то там и дислоцировались, то вели себя крайне смирно и в горы не совались. Ближе нас к этому району находилась гардезская 56-я десантно-штурмовая бригада, но ее, по-моему, мало волновала эта зона.
Так что у духов царила тишь, гладь и божья благодать. Наши агентурщики каким-то чудесным образом сумели составить подробнейшую карту расположения банд в этом районе и определить, где находятся их склады с оружием и боеприпасами. При- чем, когда я эту карту увидел, я не поверил своим глазам и решил, 5 что разведчики сильно преувеличивают. Рядом с каждым значком, Ц; обозначающим место склада, были проставлены такие цифры, что у меня просто глаза на лоб полезли от удивления.
Если в провинции Газни, в которой мы тоже иногда имели дело с тайниками с оружием, количество стволов не превышало 10-15, и мы считали их заслуживающими внимания, то ургунские склады имели цифры на порядок больше. Как выяснилось впоследствии, так оно и было на самом деле. Правда, и численность отрядов охраны тоже производила впечатление - шестьдесят, восемьдесят, иногда и более ста человек.

Сами склады, по полученной нами информации, находились вне населенных пунктов, что для нас было удобно, но, как правило, располагались в тактической близости от них. Поэтому можно было предположить, что в близлежащих кишлаках располагались на зиму крупные духовские отряды, готовые быстро оказать помощь отрядам охраны складов.
Мы довольно долго обдумывали способ, как бы нам их нейтрализовать. Вопрос этот был серьезный, потому что использование бронегруппы, по описанным выше причинам, было исключено, а одним бомбоштурмовым ударом подход резервов противника, как известно, не предотвратить. Тем более, что в этой части Афганистана горы сплошь лесистые, причем хвойных пород, а, значит, на зиму не опадающие, и это обстоятельство сильно ограничивало возможность наблюдения с воздуха за перемещениями на земле.
Однако, этот вопрос решился сам по себе и самым неожиданным для нас образом. В начале февраля мы получили информацию, что по приказу местного вождя (имя его выпало у меня из памяти) большая часть духовских отрядов ушла из гор в Пакистан, якобы на переподготовку.
Конечно, риск был велик, и уверенности в достоверности информации у нас было недостаточно, но наш командир батальона майор Попович решил рискнуть. Не последнюю роль в его решении сыграл и командир третьей роты Павел Бекоев.
Попович доверял опыту Бекоева, который к тому времени служил в Афганистане уже второй срок, т. е. воевал больше трех лет. Рассказывая о боевой деятельности нашего отряда зимой 1985- 86 гг., нельзя обойти вниманием особенности его личности.

Паша Бекоев

До того как стать командиром нашей третьей роты, Бекоев успешно командовал группой в Джелалабадском батальоне, потом там же был и заместителем командира роты. В нашем батальоне он не очень-то пришелся ко двору из-за вздорности характера, но боевых качеств у него отнять было нельзя.
Однако у него был один очень серьезный недостаток - он постоянно излишне рисковал и собой, и своими людьми. К тому же, он не всегда удосуживался ставить в известность окружающих о своих планах. То есть, отчасти он был своеобразным «анархистом» и вопросам организации взаимодействия должного внимания не уделял. Подобная неорганизованность нередко приводила его к печальным последствиям. Возможно, сказывалось то, что Бекоев был «пиджаком» - то есть он не заканчивал нормального офицерского училища, а стал лейтенантом на военной кафедре (если я не ошибаюсь) Радиоинститута г. Орждоникидзе.
Однажды при ночном прочесывании кишлака, без противодействия противника, у него в роте случилось ЧП. Сильно нервничавший молодой пулеметчик в темноте не разобрался в ситуации и в упор застрелил радиста из группы связи, приданного Бекоеву. Тогда это посчитали нелепой случайностью.
Через месяц Бекоев получил какую-то «левую» информацию о нахождении склада боеприпасов севернее Газни. Доложив об этом только комбату, он поднял свою роту по тревоге и рванул в район предстоящих боевых действий, не поставив в известность о том, где будет находиться, ни штаб батальона, ни даже оперативного дежурного. В итоге не была своевременно подготовлена резервная бронегруппа. Ничего не знали об этом и вертолетчики, так как третья рота укатила на собственной «броне». Проверить полученную информацию Бекоев посчитал излишним.
По закону подлости, одна из его разведгрупп попала в засаду и была расстреляна из «зеленки» в упор с расстояния в десять-пятнадцать метров. Эта засада вряд ли была заранее подготовлена. Скорее всего, при выдвижении к предполагаемому местонахождению склада, группа была обнаружена «духами» ранее, чем сама смогла обнаружить противника, а так как «духи» местность знали лучше, чем мы, то и подготовиться они успели быстрее, чем Бекоев. Своевременной помощи третьей роте оказать не успели, так как никто не был готов к такому обороту событий.
К тому времени, когда поспешно собранный резерв нашел все-таки место, где «влипла» рота Бекоева, бой уже закончился, и «духи» спокойно удалились, посчитав свое дело выполненным. Третьей роте этот случай обошелся в шесть убитых и одного тяжело раненного. Плюс к тому резервная броня, спешно шедшая на помощь безо всяких мер предосторожности, потеряла один БТР на минах. Надо сказать, до этого дня таких потерь мы ни разу не несли.
Но Бекоеву и этот случай сошел с рук. Комбат продолжал благоволить ему, и в вопросе о проведении серии налетов на Ургунские склады голос командира третьей роты имел большой вес. Впрочем, к этому времени капитан Бекоев сумел провести несколько успешных налетов и засад, и можно было надеяться, что история с семью загубленными разведчиками его многому научила.

Объект

В качестве первоочередной цели был выбран склад оружия и боеприпасов, расположенный в горах километрах шестидесяти юго-западнее Гардеза. От Газни до цели расстояние было вдвое большим и мы рассчитывали использовать гардезский аэродром, как аэродром подскока. Или как аэродром ожидания, если можно так выразиться.
По нашему плану, транспортные вертушки, десантировав наш отряд в район склада, не должны были возвращаться на свой аэродром в Газни, а должны были сесть в Гардезе. Таким образом, в течение пятнадцати-двадцати минут они могли вернуться в район проведения налета и эвакуировать нас оттуда. Склад располагался неподалеку от селения Лой-Мана, в котором вполне могли оказаться духовские резервы.
По нашим сведениям, численность охраны была сокращена с шестидесяти человек до пятнадцати. Причем сокращена именно в связи с пресловутой переподготовкой. Однако никто не мог гарантировать, что в ближайшее время она не будет вновь доведена до первоначального состава.

Боевой состав и замысел

239 вертолетная эскадрилья могла выделить нам для этой операции только шесть Ми-8мт. Число вертолетов и определило наш боевой состав - 60 человек, по десять на каждый борт.
На всю операцию отводилось не более одного часа с момента десантирования отряда. Мы надеялись, что за это время «духи» не успеют собрать и подтянуть достаточно сил, чтобы успешно побороться с нами. Десантирование предполагалось произвести на ровную площадку у подножья гор, которая находилась в непосредственной близости от склада. У летчиков были сомнения в ее пригодности, так как заказанная нами аэрофотосъемка местности ничего путного рассказать нам не могла. Весь район предстоящих действий был сильно занесен снегом, поэтому аэрофотоснимок к нормальной работе был мало пригоден. Мы рассчитывали, что снежный покров не превышает 10-15 см и не слишком затруднит наши действия. Однако в реальности он составлял около 50 см и сильно повлиял на наши действия на конечном этапе операции.
Возможный огонь зенитных средств (ДШК и ЗГУ) планировалось подавить с воздуха, но все-таки наибольшие надежды мы возлагали на внезапность нападения и скоротечность боя.
Насколько мне известно, штаб бригады согласовал со штабом 40-й Армии вопрос о том, что если мы влипнем всерьез, то нам на помощь двинется 56-я дшбр в полном составе.
Но этот вопрос уже не входил в мою компетенцию, и я доподлинно не знаю, была ли достигнута подобная договоренность или нет. Во всяком случае, десантников нам привлекать не пришлось, и слава Богу. При неблагоприятном развитии событий нам пришлось бы держаться в окружении не менее 10-12 часов, а это было чревато непредсказуемыми потерями с нашей стороны.
Агентурная группа предоставила в наше распоряжение афганца-проводника, знающего местность и расположение огневых точек. Свою награду, надо сказать, он отработал сполна, что обычно с проводниками случалось редко.

Налет

Налет был осуществлен 14 февраля. На первом этапе все шло согласно плану. Охрана не ожидала нападения, зенитные средства не были подготовлены к немедленному открытию огня и после короткого бомбоштурмового удара Су-25 и Ми-24 все шесть «восьмерок» удачно десантировали нас на площадку приземления.
Прыгать пришлось из положения зависания с высоты метр-полтора, может чуть больше, но тут нам помог глубокий снег. Кроме того, место десантирования было скрыто от «духов» плотной снежной пеленой, поднятой винтами вертолетов. Мы оказались на небольшой площадке в нескольких десятках метров от подножья гор. Поначалу по нам никто не стрелял, и отряд довольно организованно сумел подняться к предполагаемому месту склада.
На месте выяснилось, что территория склада представляет из себя несколько одиночных строений, разбросанных в полном беспорядке на ограниченной площади. Нам довольно быстро и без потерь удалось захватить их все, кроме одного.
Метод захвата был предельно прост: подгруппа обеспечения открывала по домикам ураганный огонь с расстояния 30-50 метров и под ее прикрытием к домикам подбирались два-три разведчика. Как только они занимали безопасное положение в «мертвой зоне» у стен, огонь по окнам и дверям прекращался, подгруппа нападения вставала с земли и забрасывала домик гранатами через окно. Такого воздействия на противника оказалось вполне достаточно, чтобы полностью подавить сопротивление.
Настораживало только то, что ничего особо существенного внутри этих строений нам найти не удавалось, и мне начало казаться, что никакого большого склада здесь нет, все это выдумки наводчика и всю эту операцию мы затеяли зря. Правда, наводчик заранее предупреждал нас о том, что не знает точно в каком именно месте расположен основной склад, так как в районе его расположения ему бывать приходилось, а конкретно в хранилище - нет.
Но тут нам здорово повезло. Из одного домика попытался сбежать молоденький парень, на вид лет пятнадцати. Оружия у него не было, и мне при помощи прапорщика Вербитского удалось быстро его поймать. Язык не поворачивается назвать его полного ценным «духом» - так, «душонок» какой-то. Парнишка был сильно испуган, и после пары профилактических затрещин немедленно согласился отвести нас к искомому складу.

Ура! Склад!

Выяснилось, что основное хранилище представляет собой странного вида строение из трех стен на обратном скате большого холма. Я называю этот скат обратным, потому что таковым он был по отношению к месту нашего десантирования и исходного рубежа для атаки. Наши основные силы просто проскочили мимо него, не придав этому строению большого значения. Как я уже сказал, строение имело только три стены, а роль тыльной стены выполняла гора. То есть домик был заглублен вовнутрь скалы так, что наружу торчало только что-то вроде предбанника.
Первоначально около него осталось около отделения солдат из роты капитана Бекоева, а все остальные пробежали мимо. Это строение было единственным местом, откуда нам было оказано сопротивление. Частично подавить его удалось только после того, как кто-то из солдат, по-видимому, вспомнив товарища Сухова из фильма «Белое солнце пустыни», забрался на крышу и спустил во внутрь несколько гранат через трубу дымохода.
Ворвавшись в «предбанник», мы поняли, что попали в какую- то искусственно сделанную пещеру, потому что вглубь горы вел небольшой кривой коридор. За коридором находилось еще одно помещение, куда и отошли «духи» из «предбанника».

«Боулинг» в потемках

Выкурить их оттуда оказалось очень затруднительно, потому что они активно обстреливали выход из коридора. Пользуясь тем, что коридор оказался не прямолинейным, а имел поворот, за которым можно было находиться в относительной безопасности, мы начали закатывать в дальнюю пещеру ручные гранаты. Причем не бросать их, а именно закатывать - высунешь руку из-за угла, катнешь ее по полу, и назад.
Судя по гулкому звуку взрывов, пещера была внушительных размеров. Вскоре кто-то заметил, что обороняющиеся прекратили обстреливать выход из коридора, и несколько солдат осторожно проникли в пещеру. «Духов» в ней не оказалось, а в тыльной стене мы нашли вход в еще один коридор, который вел еще дальше вглубь горы. Сунувшийся в этот очередной коридор солдат тут же попал под автоматную очередь, выпущенную почти в упор. То, что он остался цел и невредим - везение высшей категории. Мы опять § были вынуждены заняться «боулингом», но вскоре прекратили с это занятие: «духам», видимо, отступать было уже некуда и они засели в том коридоре накрепко. Чего там было понастроено или прорыто дальше, мы так и не узнали, потому что дальше продвинуться нам не удалось. Впрочем, как показали дальнейшие события, в этом и не было никакой необходимости.
Мы не ожидали, что придется воевать в пещерах, поэтому ни у кого не оказалось с собой элементарного фонарика. Вся вышеописанная суета происходила при свете зажженных спичек или зажигалок (кстати, это обстоятельство стало для нас положительным опытом на будущее: впоследствии мы строго следили за тем, чтобы в группах в обязательном порядке было несколько исправных фонарей типа «мышиный глаз»). Кто-то догадался использовать в качестве осветительного прибора сигнальный пиропатрон с факелом.

Пещера современного Али-Бабы

И вот тут нас и пробил холодный пот, во всяком случае, меня он точно пробил. Выяснилось, что в боулинг с ручными гранатами мы играли на складе ВВ и СВ. Захваченная нами пещера была буквально заставлена стеллажами с двухкилограммовыми упаковками пластида американского производства. И было его там по меньшей мере несколько тонн. Кроме того, по углам в беспорядке были свалены противопехотные мины «Клеймор» направленного действия, несколько десятков противотанковых итальянских TS-6.1 и тому подобные «мелочи». Впрочем, если бы пластид сдетонировал, то наличие или отсутствие прочих мин уже не имело бы никакого значения. Нам сразу же стало понятно, почему обороняющиеся так быстро отступили вглубь горы.
Надо сказать, что «духи» решили ответить нам тем же и катнули несколько гранат в нашу сторону, но делать им это было неудобно, и гранаты разорвались за углом второго коридора. Один наш автоматчик остался в коридоре блокировать боевиков, а мы принялись лихорадочно вытаскивать свои трофеи на свет Божий.
Поначалу мы попытались вытащить и пластид, но быстро сообразили, что с собой его в таком количестве не утащишь. Поэтому брали только стрелковое оружие, по несколько экземпляров мин в качестве образцов и всякую прочую мелочь, казавшуюся полезной. К примеру, удалось добыть две коротковолновые радиостанции китайского производства. Впоследствии связисты утверждали, что эти радиостанции имели не менее 5 тысяч километров дальности связи, а по ширине диапазона превосходили наши радиостанции раза в полтора. Мы отправили их «наверх» для изучения. Но не обошлось и без курьезов.

Антифриз - яд

Лично со мной произошел в этой пещере почти анекдотический случай. При, мягко говоря, недостаточном освещении я обнаружил какую-то довольно тяжелую коробку, на которой со всех сторон были нарисованы черепа со скрещенными костями с какими- то предупреждающими надписями на английском языке, а внутри булькали четыре здоровенные бутыли. Разбираться, что именно там написано, времени у меня не было, но в то время по Афганистану ходило много слухов о готовности противника применить против нас химическое оружие. Вот я и ухватил в суматохе эту коробку с надеждой на высокую награду.
Когда я выбрался наружу, выяснилось, что наши дела принимают нездоровый оборот - противник все-таки сумел организоваться и занял господствующее по отношению к нам положение. То есть оседлал или начал оседлывать тактический гребень выше нас. Мы с самого начала опасались подобного развития событий, но предотвратить его все равно не могли из-за малочисленности нашего отряда.
Поначалу огонь был не очень плотным и прицельным, но «духи» довольно быстро наращивали темп огня. У них с каждой минутой прибавлялось огневых точек. И с этой коробкой в руках мне было не очень-то удобно прятаться от пуль, но я упрямо не хотел ее бросать. В конце концов, выяснилось, что на ней написано: «ANTIFREEZE». Легко представить себе, как я матерился, обнаружив, из- за чего же именно я рисковал жизнью. Выяснилось это, правда, уже в нашем ППД после возвращения с операции. Единственное, чем я сумел облегчить себе жизнь в борьбе с этой коробкой, так это то, что заставил таскать эту проклятую незамерзающую жидкость того самого «душонка», который в этот момент был готов носить что угодно, только бы остаться в живых. Впрочем, расстреливать его никто и не собирался, а антифриз в итоге достался нашему зампотеху, который был очень доволен этим обстоятельством.

Ставка на внезапность оправдалась

Ставка на внезапность атаки полностью оправдала себя. Еще в самом начале боя рота Бекоева, составлявшая костяк отряда, проскочив, как я уже говорил, основное хранилище, поднялась выше по склону и захватила горное орудие на подготовленной огневой позиции. Орудие было самым тщательным образом замаскировано от наблюдения с воздуха и развернуто в сторону той самой площадки, которую мы использовали для приземления. Во время первого бомбоштурмового удара эта позиция ничуть не пострадала. Однако когда 3-я рота добралась до него, выяснилось, что расчет на позиции отсутствует. Можно представить, во что могла превратиться наша операция, если бы расчет орудия в момент зависания вертолетов для выброски отряда оказался бы в готовности к открытию огня. Кроме этого солдаты Бекоева уничтожили и расчет ЗГУ, который смог добежать до своей зенитной установки, но так и не успел открыть огонь. Я абсолютно уверен, что площадка, на которую мы высаживались, была заранее пристреляна, и если бы расчеты успели вовремя занять свои места по боевому расписанию, нам пришлось более чем туго. В этом отношении Павел Бекоев, больше всех рассчитывающий на успех внезапности и твердо уверенный, что нам удастся подавить противника прежде, чем он успеет развернуться к бою, оказался совершенно прав. ^

Когда время стоит жизни

К сожалению, мы потратили слишком много времени на поиск склада и выкуривание из него охраны. В конце концов мы сообразили, что с «духами» можно поступить значительно проще, чем пытаться проникнуть вглубь пещеры: нужно просто поставить заряд, установленный на неизвлекаемость, прямо на стеллаж с пластидом. Наши саперы быстро создали этот заряд из трофейного же пластида и дали ему получасовое замедление. Что именно получилось в результате взрыва нескольких тонн пластида в пещере, можно себе представить и без дополнительных объяснений.
Однако все это заняло время, и операция затянулась почти на полчаса сверх запланированного. Поэтому несмотря на самую активную поддержку с воздуха, которую нам оказывали пары Ми-24, сменявшие над нами друг друга, без потерь все-таки не обошлось.
Самым уязвимым местом нашего плана было то, что эвакуироваться приходилось с того же самого места, на которое мы и десантировались. Другой площадки для посадки вертолетов поблизости просто не было. «Духи», тоже неплохо разбиравшиеся в военном деле, довольно быстро это поняли и попытались воспользоваться этим обстоятельством с максимальной для себя выгодой. Еще до того как за нами прилетели военно-транспортные вертолеты, подтянувшиеся «духи» успели организовать весьма действенный огонь из безоткатного орудия, позицию которого мы никак не могли определить. Возможно, эта позиция была подготовлена заранее, но мы пропустили ее во время первой, самой благоприятной для нас, фазы боя. Но, может быть, эту безоткатку приволок с собой резервный отряд противника - благо весит она не так много. Как бы то ни было, она доставила нам множество хлопот. Из-за нее «восьмерки» долгое время не могли зайти на посадку. Вертолет на земле представляет собой идеальную мишень для стрельбы. Пока мы теряли время, противник усиливал огонь своих стрелковых средств.

Безоткатку, в итоге, подавили вертолеты огневой поддержки, но отходить к «восьмеркам» после выполнения боевой задачи нам пришлось уже по совершенно простреливаемой местности. Притом, что снежный покров на площадке эвакуации составлял около 50 сантиметров. Это обстоятельство сильно затрудняло наше передвижение. Особенно если учесть, что отходили мы сильно нагруженные своими трофеями.
Все это обошлось нам в двоих тяжело раненых солдат, причем жизнь одного из них медикам удалось спасти только чудом. Оба о они получили ранения буквально у самых трапов вертолетов. Да и корпуса вертолетов были довольно сильно изрешечены, хотя
среди экипажей вертолетов удалось обойтись без потерь. Однако эта операция была признана успешной и стала одной из самых красивых операций нашего отряда, проведенных той зимой.

В ловушке

Мы еще несколько раз придерживались подобной схемы нападения на склады оружия и боеприпасов, причем делали это не без успеха. Но в итоге командование бригады и штаб армии (в лице заместителя начальника штаба 40-й Армии полковника Симонова, отвечающего за наши действия) посчитали, что успех наших налетов на Ургунские склады каждый раз находится, что называется, «на острие бритвы» и прекратили подобную нашу деятельность.
Основанием к этому послужило то обстоятельство, что при очередном таком налете из-за ошибки афганца-наводчика мы десантировались на большом удалении от очередного склада и были вынуждены прочесывать ущелье на глубину до пяти километров от площадки приземления. Склад мы нашли и захватили, но резервы противника сумели перекрыть нам пути отхода на равнину. Создалось крайне опасное положение, при котором весь наш отряд в восемьдесят человек оказался практически отрезанным от площадки эвакуации. По закону подлости, в этот день нам были приданы несколько вертолетов Кабульского вертолетного полка, не обученного летать в условиях высокогорья. Для того чтобы облегчить себе прорыв на равнину, мы попросили летчиков сесть к нам на хребет и избавить нас от трофеев - а их было, как обычно при действиях в районе Ургунских гор, довольно много. Один из экипажей кабульских Ми-8 сумел совершить посадку на высоте около 3000 метров и загрузить наши трофеи, но при попытке взлететь § из-за ошибки пилота потерял управление и рухнул в ущелье. Причем упал он крайне неудачно. Когда я его увидел, вертолет лежал на правом боку со сломанным винтом, зажатый двумя огромными валунами. По счастью, никто особо не пострадал - падение обошлось несколькими рваными ранами и ушибами у членов экипажа и нескольких наших разведчиков, находящихся на борту. Но «наверх» было доложено, что вертолет был сбит огнем ПВО.

Сделано это, я полагаю, было для того, чтобы красиво оправдать потерю боевой машины. В итоге всей этой дипломатии мы, находясь в критической ситуации, чуть было не остались без поддержки с воздуха, потому что штаб ВВС армии просто испугался новых потерь и запретил полеты в этом районе.
Однако наша родная 239 вертолетная эскадрилья, пилоты которой действительно могли летать хоть на метле, хоть на помеле и осуществлять взлет-посадку в самых мыслимых и не мыслимых условиях, - пошла на риск и все-таки сумела посадить свои машины для нашей эвакуации. Не последнюю роль, думается, сыграло здесь и то обстоятельство, что многие из пилотов были связаны с нами - теми, которые оставались в горах в окружении, - элементарной мужской дружбой, и поэтому они не могли посту-пить иначе. Словом, нам удалось благополучно убраться из этого ущелья и даже притащить с собой все свои трофеи.

«Головокружение от успехов»

Но после этого случая все наши планы по нанесению ударов по противнику в районе юго-восточнее Газни неизменно натыкались на запрет вышестоящего командования. К сожалению, эти запреты не смогли уберечь нас от тяжелых потерь, хотя и нарвались-то мы там, где меньше всего того ожидали.
Не последнюю роль в одной из самых неудачных наших операций той зимы сыграла и переоценка своих возможностей, вызванная победами на Ургуне. Просто у нас в какой-то степени притупилось чувство опасности и необходимое уважение к противнику, и тут вновь на первый план выступила личность и особенности характера Павла Бекоева.
18 марта 1986 года в штаб батальона пришла информация о том, что в кишлаке Сахибхан, расположенном около 60 километров южнее Газни, находится небольшая банда «духов», сопровождающая французского советника. Были ли в Афганистане советники из Франции или все это были только слухи, мне до сих пор неизвестно, но в тот день подобная информация подействовала на Бекоева как красная тряпка на быка. Командир батальона, майор Попович, в этот день был в отъезде и его обязанности выполнял заместитель, майор Федор Нинику.

Я не знаю, что происходило в штабе батальона в этот день, так как начальник разведки, старший лейтенант Ящишин к этому времени находился на своем месте. Соответственно, я вернулся в состав своей родной первой роты нашего батальона, которой командовал капитан Степанов.
Кишлак Сахибхан находился на территории провинции Газни, то есть не был отделен от нашего ППД непроходимыми для техники горными хребтами. Наверное, это и сыграло роковую роль в планировании, а точнее, всяком отсутствии планирования этой операции.
Около полудня рота Бекоева была поднята по тревоге и загрузилась в вертолеты. Причем загрузилась налегке - не взяв с собой ни тяжелого вооружения, ни достаточного количества боеприпасов, ни даже теплых вещей на случай, если придется ночевать в поле. Я напомню, что даже в марте здесь лежал снег, и ночами держится отрицательная температура.
Считалось, что весь налет займет не более двух часов, день был относительно теплый, и казалось излишним запасаться чем-либо на случай непредвиденных обстоятельств.
К тому времени, после удачных налетов на Ургун, в которых Павел Бекоев принял самое непосредственное, а зачастую, основное участие, его авторитет у командования нашего батальона был непререкаем. Во всяком случае, майор Нинику вряд ли мог его сдержать, хотя и номинально числился замкомбата, а Бекоев по-прежнему был только командиром одной из рот.
Наша первая рота тоже была поднята по тревоге и получила приказ выдвинуться в район Сахибхана сводной бронегруппой из пяти БМП-2 и двух БТР-70, приданных нам от второй роты. В нашу задачу входило добраться до района боевых действий третьей роты и забрать ее оттуда после выполнения боевой задачи.

Формально в боевом приказе указывалось, что мы должны поддержать Бекоева огнем в случае возникновения такой необходимости, но этому пункту никто никакого значения не придал. Во всяком случае, Бекоев посадил свою роту на вертолеты и улетел задолго до того, как наши боевые машины вышли из парка. Так что никакого взаимодействия между ротами организовано не было. В любом случае, наша «броня» могла придти в район боевых действий не ранее, чем через три часа после того, как третья рота уже начнет бой.
Кроме того, в отличие от налетов на ургунские склады, третья рота изначально лезла в населенный пункт, чего на Ургуне мы тщательно избегали, и опыта ведения боевых действий на улицах сравнительно большого кишлака на тот момент мы не имели.

Под огнем

Приблизительно к 15 часам рота Бекоева, в течение двух с половиной часов безрезультатно прочесывающая кишлак, внутри которого ей первоначально не было оказано ни малейшего сопротивления, вышла на его окраину, противоположную от площадки своего десантирования. Там находилась большая крепость, одной своей стороной выходившая на последнюю улицу кишлака. Уже не рассчитывая найти противника и посчитав свой вылет безрезультатным, Бекоев успел запросить, чтобы его эвакуировали вертолетами, так как еще оставалось светлое время, а наша «броня» с черепашьей скоростью по-прежнему месила глубокую грязь едва ли на подходе к цели. Капитан Степанов, командовавший бронегруппой, даже успел предположить, что с минуты на минуту последует команда возвращаться в ППД, а мы еще даже в окрестностях Сахибхана появиться не успели. Это обстоятельство, помнится, его сильно раздражало.

И в этот момент из крепости по роте Бекоева был открыт огонь. Сразу же появились убитые и раненые. Услышав об этом в эфире, «броня» увеличила скорость до максимальной, но прибыла в район боя почти, что к шапочному разбору.
Третья рота лежала в каком-то арыке на окраине кишлака, ведя беспорядочный огонь по крепости из стрелкового оружия. Дистанция между этим арыком и ближней стеной крепости была около 50-70 метров. Поэтому несколько Ми-24, круживших в воздухе, никак не могли нормально поддержать роту огнем из опасения попасть по своим.
Номинально командовавший отрядом майор Нинику упорно не давал команды отойти подальше, дабы дать возможность вертолетчикам сравнять крепость с землей.
Наша «броня» развернулась в цепь, а мы спешились. При этом получилось так, что развернулись мы строго в тылу у третьей роты, и тоже не могли использовать все свои огневые средства по той же причине, что и вертолетчики.
Естественно, что «духи» из крепости повели огонь и по нам тоже. В итоге, пешие боевые порядки первой и третьей рот перемешались между собой, и всякое разумное управление огнем было потеряно. Ми-24 продолжали кружиться над нами, изредка давая залпы НУРСов, но, по большому счету, это была стрельба для очистки совести, потому что никакого целеуказания им никто не давал, а сами они разобраться в той суматохе, которая творилась под ними на земле, были не в состоянии.

Смерть авантюриста

Бекоев, который не привык отступать и чья личная храбрость зачастую шла во вред общему делу, все-таки решил штурмовать крепость. Бросив управление ротой на произвол судьбы, он подобрался к ближней стене и через пролом влез вовнутрь. За ним последовали один солдат из его роты и капитан Олег Севальнев, который являлся командиром третьего взвода нашей первой роты. Однако после того, как роты перемешались, Севальнев полез в крепость вместе с Бекоевым, несмотря на то, что его взвод, как и вся первая рота, имели задачу в первую очередь прикрывать действия третьей роты и оказывать ей огневую поддержку, а никак не участвовать в незапланированном штурме.
В какой-то мере капитана Севальнева оправдывает то обстоятельство, что со дня на день мы ожидали приказа о его назначении на должность заместителя Бекоева, и он пошел за ним как за своим новым командиром. Впоследствии находящиеся рядом с ними солдаты третьей роты рассказывали, что Бекоев крикнул Севальневу: «Олег, пойдем! Мы вдвоем их там голыми руками задушим!».

Бекоев вылез на крышу крепости и побежал по ней. «Духи» открыли огонь на звук шагов сквозь саманный потолок и ранили его в бедро. Бекоев упал во внутренний дворик и был добит автоматной очередью из окна. Севальневу удалось соскочить вниз, но помощи Бекоеву он оказать не успел, потому что его немедленно застрелили выстрелом в спину. Солдат, заскочивший в крепость вместе с ними, сумел выбраться наружу и доложить о гибели обоих офицеров.
С этого момента главной нашей задачей стала операция по извлечению из крепости их трупов. Рассказываю об этом с болью в душе, потому что Олег Севальнев был моим лучшим другом, хотя его действий в том бою не могу оправдать даже через столько лет. К сожалению, он поддался на авантюризм Бекоева, и это привело его к неоправданной гибели.

Бардак, порождающий трупы

Наша неорганизованность в тот день привела к трагическим последствиям. Уже на отходе от окраины кишлака, когда из сахиб-ханской крепости были извлечены трупы Бекоева и Севальнева, а сама крепость была развалена до основания со всеми теми, кто ее пытался защищать, - одна из наших БМП открыла огонь во фланг передвигающейся группе из нескольких человек. В сгущавшихся сумерках их посчитали за противника, пытающегося выйти в наш тыл. Когда удалось разобраться, что это не «духи», а наше собственное отделение, выходившее из кишлака на окраину, один солдат был убит, а еще несколько ранены.
В наступившей темноте летчикам нашей эскадрильи удалось все-таки посадить несколько вертолетов, которые забрали убитых, раненых и часть уцелевших солдат и офицеров третьей роты, кто оказался поблизости.

Но на этом бой для нас не закончился. За то время, пока наша «броня» так неудачно воевала на окраине Сахибхана, «духи» успели установить мины на пути нашего отхода. Для этого было выбрано очень удачное место - единственный разрыв в длинном русле, напоминавшем противотанковый ров. Другого проезда через это русло не было, и мы с трудом нашли этот проезд еще на пути к Сахибхану. Теперь же, в темноте, противник успел установить там противотанковые мины. Ни собак, ни саперов с нами не было (еще один показатель нашей неподготовленности к той операции, - обычно такие вещи предусматривались заранее), поэтому нам пришлось форсировать эту преграду на «авось».
В результате головная БМП подорвалась. Несколько человек, в том числе и начальник разведки батальона, Игорь Ящишин, получили сильнейшие контузии. Из них двое - сам Ящишин и мой замкомвзвода сержант Алышанов - впоследствии стали инвалидами именно в результате полученных в этот момент черепно-мозговых травм.

В довершение всех наших бед, после подрыва головной машины замыкающая БМП потеряла гусеницу и остановилась. Таким образом, вся наша бронегруппа на несколько часов оказалась наглухо запертой на узком участке земли. Причем машины стояли строго одна за другой, и ни одна из них не могла продвинуться ни на метр. Разумеется, это не осталось незамеченным противником, и в скором времени мы подверглись минометному обстрелу, к которому быстро присоединилось безоткатное орудие. Ночь была облачной, и никакой поддержки вертолеты нам оказать не могли.
По счастью, обстрел был крайне неточным, и новых потерь в этой фазе боя мы не понесли. Только с рассветом нам удалось выйти на Кандагарское шоссе, по которому, уже более или менее нормально, мы добрались до своего ППД.

Итог безголовости

Вновь заменив Ящишина на должности начальника разведки, на этот раз из-за его тяжелого ранения, я был вынужден заняться подсчетом наших потерь.
Они составили четыре человека убитыми (среди них два офицера - Бекоев и Севальнев), двадцать девять человек получили ранения различной степени тяжести. Подорвавшаяся БМП-2 была утеряна безвозвратно, хотя нам и удалось дотащить до ППД ее останки.
Такова была цена нашей самонадеянности и проявленного нами неуважения к противнику. Урок оказался горьким, но из него были сделаны правильные выводы.
На моей памяти подобных вольностей при планировании операций штаб нашего батальона больше себе не позволял, и таких потерь мы впоследствии уже не несли.

| 07.11.2013 в 23:52

Немного про легендарный отряд спецназа 177 ооСпН......

После вывода в мае 1988 года на территорию СССР штаба и двух батальонов 15 обрСпН, 177 ооСпН был задержан командармом в Афганистане и выполнял боевые задачи по периметру обороны города Кабула, дислоцируясь на его аэродроме. Последней колонной, в арьергарде, с командармом Громовым на броне, он вышел из Афганистана.
Это была большая честь для 15 обрСпН и 177 ооСпН...
В этот последний день Афганской войны, 15 февраля 1989 года,сложил голову последний военнослужащий отряда.
Афганское правительство отметило массовое мужество воинов
этой части Почетным Красным Знаменем ЦК НДПА на бамбуковом древке. ЦК ВЛКСМ наградил отряд Почетным Знаком ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть». После вывода из Афганистана батальон был переведен под Мурманск в поселок Тайболо, где размещалась до того часть
ракетных войск стратегического назначения.
История этого периода, наверное, была бы достаточно смешной,если бы личному составу не было от этой передислокации так грустно.Их как бы проверяли на прочность, перебросив из азиатской жары и пыли в разряженный воздух Заполярья на снега и в стужу. Приехали
они к новому месту дислокации ободранные и голодные. Эшелон продвигался медленно, и для того чтобы обеспечить свое существование,офицеры и прапорщики продавали на полустанках свое обмундирование и имущество.
Вскоре Блажко передал командование отрядом майору из 668-го отряда и убыл в Псков на должность заместителя командира 2-й обрСпН.К сожалению, слабинкой нового командира, опытного офицера, достойно воевавшего в Афганистане, оказалась выпивка. Он погряз в бы-
товом пьянстве и своим примером способствовал коллективным оргиям. Офицеры жили без семей и этот холостяцкий быт разрушающе давил на некогда сплоченный воинский коллектив.Много хлопот в тот период доставил отряд комбригу полковнику Сидорову и его заместителю по воспитательной работе полковнику Мультах. Но со временем все обустроилось, и при последнем команди-
ре отряда майоре Ю.Самсонове, это был уже полноценный отряд, готовый к боям и новым испытаниям.
Авторитет последнего командира отряда был высок еще с Афганистана. Юрий Николаевич Самсонов, уроженец Алтайского края, кавалер двух орденов Красной Звезды и медали «За боевые заслуги», человек непростой военной судьбы, выполнявший интернациональный
долг в должности начальника штаба 154 ооСпН, нашел проверенные рычаги сплочения коллектива. Сам заядлый спортсмен, имеющий шесть спортивных разрядов, бывший матрос погранвойск, выпускник знаменитого Тюменского инженерного командного училища, давшего спец-
назу многих хороших командиров, он на первое место по сплочению коллектива поставил спорт. Построил футбольное поле, тропу развед-
чика и до изнеможения тренировал личный состав. А как известно, в
здоровом теле, здоровый дух!
Вскоре 177-й отряд стал призером многих соревнований, а наежегодном первенстве Ленинградского военного округа среди развед-
частей стабильно занимал первые и вторые места.
Легендарная личность ветеран отряда генерал-лейтенант Куцов
С.Н. Много ему пришлось пережить в своей жизни острых моментов.
Как-то, в бытность еще начальником штаба Газнийского батальона спец-
наз вертолет на котором он летел был сбит в воздухе и взорвался. Из
всех находящихся на борту десантников воспользоваться парашютами
удалось только троим. Одним из этих счастливцев был Куцов. Эту даты
Сергей Николаевич считает своим вторым днем рождения. Он до сих
пор в боевом строю.
А новые боевые испытания не заставили себя долго ждать...
На Северный Кавказ потянулись первые воинские эшелоны...
Разведчики отряда опять окунулись в боевые испытания. Не остался в
стороне и полковник Блажко. Став в феврале 1989 года заместителем
командира бригады, он с г. по г. принимал учас-
тие в боевых действиях на территории Северо-Кавказского региона. В
этот период сводный отряд бригады под его руководством наводил кон-
ституционный порядок на территории Чечни. Это тяжелое испытание
военнослужащие бригады вынесли с честью. За период руководства
полковником Блажко А.А. отряд не потерял ни одного человека убиты-
ми. При этом выполнил все поставленные перед ним задачи.
За умелое руководство частью, мужество и героизм, проявлен-
ные при ликвидации незаконных вооруженных формирований в Севе-
ро-Кавказском регионе, Блажко А.А. был награжден орденом «За воен-
ные заслуги». С ноября 1997 полковник Блажко Анатолий Андреевич
- командир бригады.
Имея богатый опыт ведения боевых действий, полковник Блаж-
ко А. А, постоянно делится им с командирами отрядов, дает практичес-
кие советы, которые помогают командирам принимать единственно
правильные решения.
Блажко говорил: «Когда я вспоминаю Афганистан, то время сгла-
живает из памяти все плохое, у меня остались только хорошие и доб-
рые воспоминания. Благодаря афганскому опыту, умению планировать
разведывательно-боевую деятельность и боевую подготовку личного
состава, мы смогли впоследствии быстро адаптироваться в Кавказском
регионе».
В ходе реформирования российской армии почему-то (сознатель-
но или по головотяпству) ликвидировались лучшие, заслуженные ди-
визии и полки. Наш 177-й отряд постигла участь 345 гв. отдельного
парашютно-десантного полка, неожиданно тоже попавшего под сокра-
щение. В 1997 году он был расформирован по приказу министра обо-
роны РФ.
Как большую личную утрату переживал случившееся полковник
Блажко, тем более, что через год ему пришлось за два дня формировать
и направлять в район боевых действий сводный отряд бригады, кото-
рый с ходу приступил к выполнению задач командования. В дальней-
шем отряд, неоднократно меняя личный состав по замене, выполнял
разведывательно-диверсионные задачи на территории Дагестана и Че-
ченской республики, при этом проявляя чудеса мужества, отвагу и ге-
роизм.А с июля 1999 года по сентябрь 2000 года в бригаде были прове-
дены организационно-штатные мероприятия с развертыванием до пол-
ного штата двух отдельных отрядов специального назначения.
Напрашивается вопрос:
Стоило ли расформировывать 177 отряд?
Умелое руководство и настойчивость полковника Блажко А.А.
позволили грамотно организовать учебный процесс и повседневную
жизнедеятельность новых частей и подразделений бригады. В резуль-
тате этого, программа боевой подготовки выполняется в максималь-
ном объеме и с высокими показателями. При этом постоянно изучает-
ся, анализируется и внедряется в боевую учебу практический опыт,
накопленный частями и подразделениями бригады в ходе участия в
боевых действиях двух войн.
С августа 1999 года по 2003 год сводный отряд бригады прини-
мал непрерывное участие в выполнении контртеррористических ме-
роприятий на территории Северо-Кавказского региона.
В этот период личный состав отряда зарекомендовал себя только
с положительной стороны. Более 400 разведчиков были награждены
государственными наградами. Четверо военнослужащих удостоены
высокого звания - Герой Российской Федерации (посмертно), а быв-
ший начальник штаба 177 оо СпН полковник Александр Фомин за бои
на Кавказе стал Героем России. Состоялся как гражданин и отважный
разведчик сержант Николай Криворучко. После армии он успешно за-
щитил кандидатскую диссертацию и работает научным сотрудником
Национального института стратегических исследований Украины.
Получается, что нынешняя молодежь достойно продолжает бое-
вую славу и историю отряда, которого уже нет.
Успокаивает в этой ситуации только одно, пока в строю остаются
такие ветераны как полковник А.А.Блажко, будут сохраняться и пере-
даваться новым поколениям разведчиков боевые традиции 177-го от-
ряда СпН, который навсегда останется для них эталоном высочайшего
мужества и героизма!

668-ый ооСпН

668 отдельный отряд специального назначения / «4 батальон» – вошел в состав бригады в марте 1985. Места постоянной дислокации: сентябрь 1984 - март 1985 - кишлак Калагулай в р-не авиабазы Баграм; март 1985 - май 1988 - кишлак Суфла в 11 км от. Бараки-Бараки, провинция Логар, позднее недолгое время находился в Кабуле, выведен в.

КОМАНДИРЫ:

1. п/п-к ЮРИН Игорь Степанович (о нём см. ниже) сентябрь 1984 - август 1985, снят с должности.

2. п/п-к РЫЖИК Модест Иванович август - ноябрь 1985.

4. м-р УДОВИЧЕНКО Владимир Михайлович август 1986 - апрель 1987, переведен в 173 ооСпН 22 обрСпН – зам. командира отряда.

5. м-р, п/п-к КОРЧАГИН Анатолий Васильевич апрель 1987 - июнь 1988, бывший зам. командира 173 ооСпН 22 обрСпН.

6. п/п-к ГОРАТЁНКОВ Валерий Александрович 6.1988 - февраль 1989, бывший командир 173 ооСпН 22 обрСпН (см. № 5 в посте 2), материал о нём будет добавлен позднее.

С. Козлов (и др.), «Спецназ ГРУ-2. Война не окончена, история продолжается» (фрагмент):

Бараки. 668 ооСпН

668 ооСпН начал формирование в июне 1984 года на базе 9 обрСпН в городе Кировоград. В начале сентября 1984 года формирование завершилось. Это - первый отряд, при формировании которого не требовались мусульмане. К этому времени уже стало ясно, что принцип комплектования отрядов спецназ жителями Средней Азии, принесший успех при штурме дворца
Тадж-Бек, в дальнейшем не работал. Для нормальной спецназовской работы требовались настоящие специалисты, а не наспех набранные из пехоты. Первым командиром отряда стал майор Юдин. Отряд был введен в ДРА в конце сентября 1994 года в г. Баграм. Еще в Баграме отряд начал свою боевую деятельность. Опыт, полученный там, в последующем сыграл положительную роль при действиях на новом месте.

В феврале 1985 года майор Юдин был снят с занимаемой должности. На его место был назначен подполковник Рыжик Модест Иванович, личность легендарная в спецназе. 6 марта 1985 года переведен на окраину кишлака Суфла, где в старых английских казармах располагался батальон 56 дшбр. От города Бараки небольшой кишлак Суфла (не путать с довольно большим кишлаком Юни (Вуни) Суфла) находился в 11 километрах на северо-восток.

В марте же 1985 года он вошел в состав 15 обрСпН. Расположение отряда было весьма удачным. Он закрывал выход с ограниченного участка равнины и предгорья, куда сходилось 98 вьючных караванных маршрута, которые шли с т. н. Парчинарского выступа (от г. Парчинар в Пакистане). Удаление, на котором работали группы, было, также как и в Газни, небольшим. Своих вертолетов в отряде не было. Они базировались в Газни.

Группы уходили в засаду, как на броне, причем удаление, превышавшее 30 километров от ППД считалось большим, так и пешком, совершая пеший переход до места дневки протяженностью до 20 километров. От дневки группы выходили к месту засады, совершая «второй скачок» до 5 километров. Броня при небольшом удалении групп от ППД дежурила в отряде, а при большом удалении находилась в районе действий разведгрупп на удалении не ближе семи километров. Причем в отряде назначалась и вторая дежурная броня. Она заступала на боевое дежурство тогда, когда первая убывала для оказания помощи группе, ведущей бой.

Забрасывали группы и на вертолетах. Также на вертолетах совершали патрулирование местности. Проводил отряд и налеты, главным образом на населенные пункты, где по данным разведки?находились бандформирования или их склады. Кроме того, отряд использовал, но тоже изредка, довольно редкую тактику, которая заключалась в последовательном прочесывании местности в назначенном районе. С этой целью использовались боевые машины, результативность таких действий была низкой. Также на технике осуществляли перехват транспорта противника и досмотр всех транспортных средств, встречающихся в ходе выдвижения.

Результативность работы групп была высокой. Отряд систематически минировал караванные маршруты, устанавливал на них систему «Реалия-у».

Одной из особенностей отряда было то, что он стоял отдельно от какого-либо крупного гарнизона Советских войск. Именно в силу того, что расположение батальона было небольшим, его практически каждую ночь обстреливали мятежники, используя для этого реактивные снаряды. В ответ работала приданная отряду батарея гаубиц Д-30 и ПУ «Град-30».

Последние полгода перед выводом отряд дислоцировался в Кабуле по соседству с кабульской ротой. Отряд был выведен в Союз в июне-июле 1988 года и вошел в состав 9 обрСпН.